-Здравствуйте, у вас клуб открыт?
-А вы не из полиции?- бдительно щурясь, спрашивает охранник. (Подозреваю, что после такого коварного вопроса местные полицейские сразу раскалываются и уходят, так как понимают, что их уже раскусили).
-Нет,- честно отвечаем мы.
-Тогда 50 лей и проходите. Несмотря на косметический ремонт, у нас все очень цивильно.
Мы пожимаем плечами и спускаемся по лестнице в подвал. Косметический ремонт выглядит так, будто последняя революция произошла именно в этом клубе, и здесь располагался штаб, а сам подвал был местом пыток неверных. Голые бетонные обшарпанные стены, очень условное освещение и запах то ли клея, то ли краски, то ли какой-то специальной жидкости для пыток. Запах чувствовался первые 3 минуты. Потом мы как-то к нему привыкли, но зато резало глаза.
В клубе кроме нас была официантка, еще несколько девушек (видимо стриптизерши) и все. Поскольку у официантки работы было немного, она заодно подрабатывала и как сеилз. И, несмотря на совершенно ацкий раскрас, которому бы позавидовал Гойко Митич, язык у нее был подвешен.
- Скажите, пожалуйста, что случилось с вашим клубом?- спрашиваем мы, вытирая слезы.
-Что вы имеете в виду?- как бы не понимая, вопросом на вопрос отвечает официантка.
-Ну, эти стены, срач, разруха…..- бормочем мы.
-Аааа.… Это…- как бы теперь догадалась она. И не моргнув глазом, выпалила:
-Ничего не случилось, это у нас дизайн такой. Да вы не волнуйтесь. Хлопните по 50 грамм и вам у нас сразу понравится!
Все же решив, что нам не понравится даже если хлопнуть по 500 грамм и заодно хлопнуть директора этого чудо-заведения, решаем ретироваться.
Едем в машине.
-А сколько человек населяет Кишинев?- спрашиваем водителя для поддержания разговора.
-Да тысяч 400 будет.
-Да какое 400?- парирует сидящий рядом абориген. Все 800!
-Да? Ну, значит 800,- немедленно соглашается водитель.
Абориген, сука, авторитет.
Находим единственное открытое заведение. Караоке-бар.
-Ну, хоть споем, подбадриваем мы друг друга.
Заходим вовнутрь. Когда Михаил Сергеевич Горбачев сообщил в 1985 году, что теперь все можно, то первое, что все сделали, это куда-то понаехали. Евреи понаехали в Израиль, немцы понаехали в Германию, армяне понаехали в Америку, молдаване понаехали в белокаменную. В белокаменную вообще все понаехали. И евреи, и армяне, и грузины, и хохлы. Много кто понаехал.
А турки понаехали в Кишинев. Причем именно в этот караоке бар. Я бы даже не удивился, если бы этот бар назывался «Понаехали». В этом прокуренном советского образца заведении, сидели турки за столиками по двое и занимались какими-то своими понятными только им туркам делами. А один турок сидел один. Видимо он был у них за главного.
Идиллия изменилась в момент, когда мы появились в дверях. Все как по команде повернулись к нам и стали улыбаться. Трудно сказать, что именно вызвало у столь почтенных людей улыбку, но явно наше появление внесло некое разнообразие в их суровые будни. Но больше всех улыбался тот, что сидел один. Он ослепительно улыбался во весь рот. Во весь свой рот полный золотых зубов.
-Точно главный, - пронеслось у меня в голове.
-Уходим,- услышал я за спиной.
Оказавшись на улице, вдруг почувствовал, что кто-то ущипнул меня за жопу. По спине пробежал холодок, а в голове пронеслась песня господина Шнурова. Щавъебу,- подумал я и резко развернулся.
Передо мной стояли две девушки, и одна смотрела мне в глаза.
-Ну и нравы, - с облегчением подумал я. А вслух произнес:
-Простите?- как бы подразумевая «Аяяяяй! А кто это сделал?!»
-Так это ж наши, молдаване,- разочарованно произнесла та, что смотрела в глаза. – Пойдем отсюда, - бросила она подружке.
Для меня уже было слишком много впечатлений за один день. Ушли перебивать вкус водкой.
